– Шпионов?

– Ну да, тех, кто собирает информацию, и тех, кто ее потом распространяет, – уточнила Ирен. – Любые успешные дельцы зависят от таких помощников, и банкиры в первую очередь.

– Мне не нравится, что какой-то «шпион» знает о моем существовании, – заявила я.

– По крайней мере, мы можем быть уверены, что помощники Ротшильдов работают основательно. – Ирен повернулась к Годфри: – А Казанова, Люцифер и Мессалина тоже включены в список гостей?

– Нет… но Ротшильд и о них осведомлен.

Ирен была под впечатлением:

– Так в чем же причины твоих сомнений?

– Ты сама назвала их. Ротшильды богаты и влиятельны. У таких людей много завистников и врагов. К тому же они иудейской веры. А евреи всегда в центре полемики, тем более в наше время. Сотрудничество с ними может оказаться опасным.

– Но это же прекрасно! – воскликнула Ирен, погрузившись в мечты. – Ты же сам сказал, что дела, которыми ты занимаешься в Париже, неинтересны и скучны.

– Меня беспокоит и то, что они настаивают на вашем с Нелл присутствии на встрече. Не знаю, что у них на уме.

– Конечно не знаешь, – сказала Ирен. – Это и делает жизнь интересной. Не будь таким занудой, Годфри. Ротшильды просто разузнали о том, что ты первоклассный адвокат. Это очевидно. И если они обратили внимание на твою свиту – нас, скромных женщин, – то пусть так и будет. Мы проявим вежливость и отправимся туда вместе с тобой, а там уж и выясним, что они замышляют.

– Любопытство, – изрекла я таким тоном, словно выносила подруге приговор.

– Что? – спросила она.

– В тебе говорит извечное любопытство, – пояснила я. – Только подумай, сколько неприятностей оно принесло тебе в прошлом.

– Верно! – с радостью согласилась Ирен.

Она, пританцовывая, подбежала к клетке с Казановой и сдернула с нее ситцевый платок.

– Аррх! – закричал попугай.

После унижения, которое ему пришлось пережить, он явно был в негодовании. Он прошелся по жердочке, горделиво задрав свою яркую головку, и впервые в жизни согласился со мной.

– Любопытство! – крикнул он, вытянув голову так далеко вперед, что перья на шее стали топорщиться. – Любопытство убило канарейку!

– Ты все неправильно понял! – возразила Ирен, близко наклонившись к нему.

Казанова раскрыл желтый клюв, но моя подруга успела отдернуть голову, прежде чем он клюнул ее в нос.

– Разве неправильно? – поинтересовалась я.

Я взглянула на Годфри. Он с обожанием и пониманием смотрел на Ирен.

Меня терзали смутные подозрения, что Ротшильды расправятся с нами, как ястребы с канарейками. Но я не сказала больше ни слова.

Как получилось, что огромные загородные дома во Франции настолько не похожи на английские особняки? Возможно, причина в том, что французы всегда и во всем стараются пустить пыль в глаза. Конечно, явный тому пример Наполеон. Он любил красоваться даже больше своих подданных, хотя его предками были корсиканцы, а не французы.

Надо сказать, у меня не было ни малейшей причины любить Средиземноморье и все, что с ним связано: остров Крит сыграл злую роль в одном из приключений Ирен прошлой весной.

Поместье Ротшильдов Ферьер напомнило мне здание Королевского суда, которое недавно построили на Флит-стрит. Это был замок из белого камня с башенками, увенчанными шпилями.

У нас было достаточно времени рассмотреть массивный фасад, пока две украшенные плюмажем лошади неторопливо следовали по дорожке, ведущей к парадному подъезду. До этого мы долго ехали на поезде из Парижа в крохотное местечко Озуар-ла-Ферьер, а потом тряслись в экипаже, который прислали за нами на станцию Ротшильды. Я так устала от поездки, что в том, какое впечатление произвело на меня поместье, не было ничего удивительного.

Наконец мы втроем стояли на твердой земле и разглядывали дом Ротшильдов. Он походил на гигантский комод, опрокинутый вверх ногами.

Годфри искоса глянул в сторону лестницы. К нам очень величественно спускался какой-то джентльмен. Ирен еще раз окинула взглядом фасад здания, словно видела его впервые, и с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть.

Джентльмен поприветствовал нас и провел внутрь. Даже по сравнению с помпезным внешним видом поместья его интерьер был просто пугающе роскошен. Парадный зал был декорирован в стиле Наполеона III. К несчастью, сей воинственный господин не только перекроил территорию Европы, но и повлиял на моду. И еще долгие десятилетия после долгожданного поражения тирана многие дома и сады Европы оформляли в его вкусе.

Вокруг было столько признаков богатства, что если бы я попробовала составить список всего, что вижу, мой скромный английский карандаш не выдержал бы и сломался. Массивные колонны, картины, позолота и бронза, резная мебель с бархатной обивкой ярко-розового и зеленого цветов, – зал напоминал музей.

В центре стояла мраморная колонна, снизу ее огибал изогнутый диван. А на самом верху колонну украшали часы с крупной мужской фигурой. Я решила, что это Атлас, несущий весь мир на усталых плечах. Хотя, возможно, скульптура изображала несчастного архитектора усадьбы в тот момент, когда он узнал, что ему предстоит соорудить такое чудовище.

Джентльмен подвел нас к скромно одетой женщине, и мы пошли вслед за ней вверх по массивной лестнице. Мне хотелось обернуться и посмотреть еще раз на парадный зал, но я боялась, что свалюсь со ступеней или превращусь в соляной столп, как жена Лота. Мое внимание привлекли картины, в полный рост изображавшие античных богов и богинь, преследующих животных и полуголых людей.

– Поразительно! – пробормотала я.

– Это Рубенс, – сказала Ирен благоговейным шепотом. – А вот Снайдерс и Депорт.

Годфри молча смотрел по сторонам.

Нас проводили в отведенные нам гостевые спальни.

Моя комната оказалась очень просторной, но там была кровать с балдахином. Я не люблю балдахины: на них всегда собираются пыль и насекомые. Стены были обтянуты яркой тканью с попугаями на жердочках. Неужели от этих крикливых птиц никуда не спрятаться?

Дама, которая нас провожала, незаметно удалилась. Мы мигом распахнули двери в коридор, и принялись по очереди исследовать и критиковать комнаты.

– Настоящий сказочный дворец! – воскликнула Ирен, входя в свои покои. Она провела нас с Годфри через спальню и туалетную комнату в ванную, где горел камин. – Кажется, что повсюду снуют невидимые слуги. Смотрите! Огонь в камине уже зажгли, и все наши вещи уже здесь!

– Месье барон очень тепло принимает нас, – похвалила я. Мне хотелось, чтобы наш вынужденный визит в эти хоромы прошел как можно лучше.

Ирен рассмеялась моей наивности: